Невозможно было его не любить. Он немедленно вызывал в душе ассоциации с чем-то родным. Как ни странно это сравнение, но, наверное, примерно так же воспринимались окружающими хасидские цадики давней поры. С него можно было бы писать картину "Ребе", но с одним уточнением: молодой ребе. И даже не просто молодой - с почти детской душой.
В такой душе - самый чистый звук: ни единой фальшивой ноты. Потому что такая душа оперирует самыми точными и неразменными понятиями: правда - это правда, любовь - это любовь, друг - это друг, а враг - это враг. Хотя, казалось бы, и врагов у этого человека быть не может. Их и не было - среди людей.
